– Если ты знала об их романе еще в сентябре, почему мы до сих пор здесь? – возмутилась тетушка.

– Я хотела дождаться свадьбы Джейн. К тому же, если бы мы уехали раньше, в моей жизни не появилась бы Люси!

– Миссис Хоуп просто привезла бы ее туда, где находимся мы, – возразила леди Боффарт и деловито прибавила: – Что ж, тогда, я думаю, самым лучшим решением будет немедленно начать собирать вещи. Дадим Торнвуду еще один повод перевернуться с ног на голову!

– И ты даже не поговоришь с Уильямом? Не спросишь его, почему он так поступил с тобой? – Сьюзен все еще не могла поверить в то, что брак Гренвиллов вот-вот закончится, что Эмили уедет, и кто знает, когда она вновь встретится со своими подругами?

– О чем тут говорить? – Леди Гренвилл потерла пальцами виски – кажется, начинается головная боль. – Еще когда он делал мне предложение, предупредил, что намерен жить, как ему будет угодно, и я вольна делать то же самое. Лишь бы со стороны все выглядело благопристойно!

– Боже, он так сказал? В день помолвки? – Много лет Сьюзен, Дафна и Джейн переживали за брак Эмили и Уильяма и надеялись на лучшее, но теперь было понятно, что этим надеждам не суждено исполниться.

– Каков негодяй! – возмутилась леди Боффарт. – А твоя мать, конечно же, была рада устроить вашу свадьбу, даже не задумываясь о том, насколько ты будешь несчастна с человеком, который не собирается хранить тебе верность!

– Оставьте, тетя, все это вот-вот станет печальным прошлым, – леди Гренвилл уже пожалела о своей откровенности. Она была искренней со своими друзьями, но некоторыми переживаниями так и не поделилась, предоставив подругам самим догадываться, как складываются ее отношения с мужем. Джейн знала чуть больше других, но сейчас ее не было рядом, чтобы разумными доводами заставить отступить душевные терзания. – На месте Уильяма кто бы не потерял голову при виде Агнесс, ее красоты и ума достаточно, чтобы очаровать любого мужчину!

– Но Генри не потерял голову! А Ричард и вовсе предпочел ей Шарлотту Феллоуз… ну, ту девушку, – возразила миссис Говард, не понимая, что ее слова должны еще сильнее расстроить Эмили.

– Генри любит тебя, а Ричард… это Ричард, – пожала плечами ее подруга. – Уильям же никогда меня не любил. А страдать по умершей жене всю жизнь может не каждый. Горе медленно, но все же растаяло, он почувствовал себя одиноким и, должно быть, не стал сопротивляться новому чувству…

– Пожалуй, для него и правда настала пора выпутаться из сетей своих страданий, – согласилась леди Боффарт, ради племянницы пытавшаяся сдержать гнев и не высказать все, что она сейчас думала о лорде Гренвилле. – Его затянувшееся затворничество вызывало у меня опасения насчет его душевного здоровья, теперь же я могу успокоиться. Он ничем не лучше и ничем не хуже других мужчин.

– Но ведь не все женатые мужчины поддаются влечению и заводят романы! – не унималась Сьюзен. – Даже если он влюбился в миссис Рэйвенси, он должен был помнить о том, что женат на прекрасной, милой, доброй Эмили! Мне кажется, я его просто ненавижу!

– Полно, миссис Говард, вы еще слишком молоды, чтобы понимать, как мало мужчин отказываются потакать своим прихотям! – Тетушка Розалин могла опереться на собственный опыт и на истории из своих романов, основанные на реальных событиях, поэтому говорила с полной убежденностью в собственной правоте.

– Таких мужчин нельзя считать благородными людьми! – миссис Говард заплакала, чувствуя себя несправедливо обиженной, как ребенок, который рано или поздно должен усвоить горький урок: окружающий мир существует не только для того, чтобы доставлять ему удовольствие.

– Давайте прекратим этот спор. – Леди Гренвилл отпила остывшего чая и поморщилась. – Каждая из нас может иметь собственное мнение о благородстве, верности и любви, но, скорее всего, оно окажется бесполезным, когда случится что-то подобное тому, что происходит в Гренвилл-парке. Я знаю, что буду очень долго и тяжело переживать расставание с Уильямом, но, как и он, я рано или поздно утешусь, обещаю вам! Разумеется, я извещу его о своем отъезде, но сделаю это, когда надену шляпку, перчатки и приготовлюсь сесть в карету. Я не допущу скандала и прошу вас не устраивать его вместо меня.

Сьюзен послушно кивнула, но на лице леди Боффарт отразилось недовольство. С каким пылом она готова была обвинять лорда Гренвилла, не для того, чтобы заставить его полюбить Эмили, но чтоб хотя бы отвести душу! А ее племянница хочет уехать тихонько, сбежать, как будто это она в чем-то виновата!

– Сколько времени тебе нужно, чтобы приготовиться к отъезду? – спросила тетушка Розалин, решив пока не спорить с Эмили, а в будущем поступить так, как ей покажется более правильным.

– Я бы не хотела портить Рождество Лоренсу, – без раздумий ответила леди Гренвилл. – Мы можем не увидеться с ним очень, очень долго, так пускай мы оба запомним наше последнее Рождество вместе. А еще до наступления нового года я покину Гренвилл-парк с вами и Люси.

– Что ж, это звучит разумно, – согласилась леди Боффарт. – Надеюсь только, до этого момента слухи не дойдут до твоей матери. Иначе она появится здесь, и ее ты не сможешь уговорить не вмешиваться!

– А ведь есть еще леди Пламсбери! – Сьюзен содрогнулась, представив себе бабушку лорда Гренвилла в ярости. – Если бы ее здоровье не пошатнулась, она бы непременно попыталась образумить Уильяма и заставить тебя остаться!

Эмили тяжело вздохнула. Своим ударом леди Пламсбери была обязана именно ей. И это знание будет отягощать ее совесть всю ее дальнейшую жизнь. Бабушка лорда Гренвилла обладала умением вести дела, которого хватило бы на десяток джентльменов вроде Джорджа Пейтона. Ни при жизни лорда Пламсбери, ни после его смерти почтенная леди не отказывалась от своей страсти – приобретения все новых и новых земельных угодий. В этом году ее интересовал лес, в следующем она уже посылала своего поверенного к владельцу приглянувшейся фермы, а лучшим подарком на Рождество старуха считала приобретение еще нескольких акров вдоль берега реки. Деньги и настойчивость помогали леди Пламсбери в исполнении ее намерений, даже если прежние хозяева угодий поначалу не хотели с ними расставаться.

Все, кто знал старую даму, считали именно так, и лишь вторая жена ее внука недавно с ужасом убедилась, что, если названных средств было недостаточно, леди Пламсбери не гнушалась прибегнуть к более весомым доводам.

Веселый толстяк и обжора мистер Рассел был отравлен собственным сыном, чтобы его наследник мог выгодно продать леди Пламсбери участок с мельницей. Участие старухи в этом преступном замысле открылось случайно [4] , когда леди Гренвилл при помощи своих друзей сумела найти убийц двух молодых девушек – учительницы и воспитанницы пансиона миссис Рэйвенси. Тогда Эмили поступила вопреки своему стремлению к справедливости и скрыла тайну леди Пламсбери, пожертвовав спокойным сном ради любви к лорду Гренвиллу – Уильям был бы совершенно разбит, узнай он, на что способна его бабка ради увеличения своих владений, наследником которых он должен был стать. Но и оставить все так, как есть, Эмили не могла. После тягостного объяснения со старухой леди Гренвилл предложила ей окончить свою жизнь прежде, чем господь призовет ее к ответу, в обмен на обещание сохранить секрет. Леди Пламсбери, кажется, приняла свое поражение и согласилась с условиями Эмили, от которой ей никогда бы не пришло в голову ожидать подобной дерзости, но удар настиг старуху раньше, чем она приняла лекарство, долженствующее увести ее в мир иной.

Смерть не совладала со старой упрямицей, но леди Пламсбери едва могла ходить и не владела левой рукой. Как иногда с удивляющей ее саму жестокостью думала Эмили, это наказание было не таким уж тяжким за смерть бедного ни в чем не повинного мистера Рассела. Не говоря уж о том, что он мог быть не единственной жертвой амбиций старухи. И все же леди Гренвилл не могла не думать о том, что взяла на себя смелость стать рукой провидения, одновременно взяв и тяжесть последствий сделанного.